Подруга дождя
Ветер всегда любил здесь бродить, а дождь лил, не переставая. А она так часто сидела у окна и смотрела за приключениями ветра и за слезами дождя. Она была одна, но почему-то это не было ей в тягость. Ей вообще ничего не было в тягость, кроме одного. Но это одно было её единственным счастьем, но и это единственное так тяготило её. Никто никогда не смотрел на неё, как на обычного человека, никто никогда не обращался к ней по имени. Она вообще редко кому-то что-то говорила, потому что знала – её будут считать необычной. Снова. Точнее, как всегда.
А ветер гулял, пробиваясь сквозь форточку и путаясь в её волосах. Тоже необычных волосах. Она смотрела на небо необычными глазами, а душой чувствовала – всё равно она такая, как все. Ну почему же её считают чем-то необычным, почему некоторые называют её «чудом света»? Почему же она всё равно не может этого понять? Это трудно понять, но всё равно она пыталась. Всю свою жизнь она пыталась понять свою «необычайность», но у неё ничего не получалось. Никто не пытался помочь ей понять это, а только наоборот, толковали ей только о её необыкновенности.
Дождь шёл. Он тоже был обычным, каждодневным дождём, но она чувствовала, что он не обычный, а особенный. Каждое мгновение - особенное. А на самом деле обычное. Как всё сложно, но в то же время очень просто. Жизнь так устроена.
Больше не выносимо было смотреть на стекло, по которому текли слёзы дождя, и она встала. И каждый бы, кто увидел, как она встала, воскликнул бы: «Это необычайно!». Но она не думала, что об этом скажут, она просто встала и вышла на улицу.
Дождь капал на её волосы, стекал по лицу, а редкие прохожие останавливались и смотрели на неё. Она всегда опускала глаза, когда на неё смотрели, но теперь она во все глаза глядела на прохожих, но они не могли идти дальше – они смотрели на неё и что-то шептали. Ей не было неловко, как обычно, просто она пошла вперёд, дождь заливал ей каплями лицо, вся её одежда вымокла, но она шла дальше, и даже не знала, куда. Она вспоминала свою жизнь, но не могла припомнить, когда же на неё так не смотрели. На неё смотрели всегда. Где бы она ни находилась. Она долго думала, что же причина этому всему, но знала это давно – просто боялась признаться себе. Другим она никогда ни в чём не признавалась, а себе иногда могла что-то сказать, оправдаться, но тогда чувствовала она себя неловко. А теперь, когда дождь лил ей на глаза, она пыталась сказать самой себе, что она поняла, поняла, наконец, в чём же дело. Она давно, очень, очень давно знала, что с ней происходит. Почему на неё все так смотрят, почему её никогда ещё не называли по имени.
Она не помнила своих родителей, у неё не было родных. Но даже её приёмные родители никогда не называли её по имени. А они, эти приёмные родители, взяли её сразу же, как только её поместили в детский дом. Там она не пробыла и одного дня – её сразу же взяли другие люди. Потому что она была необычной. Всю жизнь она несла этот крест. Всю жизнь, от рождения она была необычной. И до смерти такой и останется. Всю жизнь у неё не будет имени, каждый день в течение всей жизни она будет ловить на себе десятки, сотни, тысячи, миллионы взглядов, которые пытаются сказать: «Чудо». Она не могла, да никогда и не смирится с тем, что она не такая, как все. Она никогда не убьёт свою безымянность, она никогда в жизни не познает счастья обычного человека.
Наверное, только дождь считает её обычным, нормальным человеком, поэтому так нагло проливает на неё свою серую воду. Дождь единственное в этой жизни, что доставляет ей радость. Он единственный, кто не смотрит на «чудо». Для дождя все равны. Мокрые волосы спутались на лице, ресницы прилипли к коже, а дождь ничего не жалел. Ничего. Никого. А люди так и продолжали останавливаться и смотреть на неё. Она теперь снова опускала глаза вниз и шла, не смотря ни на кого. Это было легко, она давно уже привыкла опускать глаза и идти сквозь толпу. Идти сквозь десятки, сотни взглядов, прорываться сквозь десятки рук, рваться сквозь крики, вздохи, восклицания и вечные слова «чудо, необыкновенно». Она шла, ступая голыми ногами в лужи, не чувствуя ни холода, ни грязи, она шла, закрывая глаза руками, закрывая глаза от дождя и от мира, она шла, слыша вслед воздыхания и шёпот. Дул ветер, но ей не было холодно, шёл дождь, но ей не было больно под его колючими иглами. Дождь не различал людей. Он не знал, да и не хотел знать, что она не такая, как все. Ведь перед природой все равны. И она тоже. Природа только понимала её. И за это она был благодарна ей – за понимание, которого нет в её жизни.
Она прожила свою жизнь и теперь благодарна только за одно – за то, что хоть кто-то понимал её. Она не слышала уже крики, всхлипы и шёпот за спиной. Впереди был её путь. Путь, который будет концом всей её жизни. Она прожила жизнь. Эта жизнь преподнесла ей подарок на многие годы. Благодаря этому подарку она слышала всё, кроме злости, ей незнакомо было ничто, кроме простоты, она ничего не чувствовала, кроме зависти. Безграничной зависти казалось, объединившей все миллионы людей, смотрящих на неё. Это всё, что смогла преподнести ей жизнь. Теперь она закончилась.
Раздался всплеск, капли воды, коснувшиеся её прекрасного тела, показались на поверхности и снова нырнули за ней. Вода поглотила её, вместе с её необычайностью, а дождь ничего этого не видел, а просто лил, стараясь поскорей выжать из туч всю воду, но было ещё долго. Ещё долго будет лить дождь, несмотря на то, что земля потеряла «чудо», как сказали бы все, кроме неё. Она не боялась воды: не боялась дождя, не боялась океанов, морей, озёр, рек, ручьёв. Только они принимали её, как свою, они не видели в ней чуда. И сейчас, в последние мгновения её жизни они приняли её, они были её последней дорогой, она стремилась к ним, потому что всю свою жизнь не желала быть чудом.
Шёл дождь, поэтому все не сразу поняли, что потеряли чудо. Когда дождь уже залил всё, люди осознали, что чего-то не хватает. Только вода хранила свою тихую и необыкновенную тайну. Никто не видел, куда делось чудо, никто не слышал, как вода рада составить ей последний путь, а она сама не знала, и никогда не смогла бы ответить на вопрос, почему ей не нравится быть «необыкновенной».
Все, во все времена знали, что красота спасет мир. Все знали, что красота стоит жертв. Никто никогда не складывал эти два изречения вместе. А она сложила. Сложила и получила свою жизнь. С её началом и с её концом. Начала она не знала, а конец придумала сама. Она всегда любила что-то придумывать, вымышлять, но никогда никому об этом не говорила, потому что все обязательно бы подумали и сказали, что это «просто чудесно!». Она не хотела, чтобы так говорили, и всегда хранила всё в себе. И теперь она придумала свой конец, конец свой жизни, с единственным в ней подарком. Подумала, что такой конец жизни «чуда» - наилучший. Чудо не должно жить вечно. Она не должна жить вечно. Её хватило ровно на столько, сколько прошло от рождения до смерти. Хотя трудно назвать смертью гибель чуда. Её никто никогда не считал чем-то обыденным, банальность может умереть, а чудо – нет. А она и была этим чудом.
Она выбрала правильный путь – умерла там, где её понимали. Умерла на руках того, кто никто об этом не расскажет. Вода – её стихия, люди – её враги.
Она жила просто и умерла она тоже просто. Всё это не так поэтично, как кажется. И вообще, смерть не лирика, а просто конец жизни. Её не должны воспевать, ей не должны поклоняться. Она тоже так делала. Она не воспевала смерть, а просто посмотрела ей в лицо. И как бы мелодраматично это всё не казалось, но всё-таки она умерла, принесла себя в жертву. Самоубийство не жертва, а слабость. Она никогда не была слабой. Ведь чудо не бывает слабым.
Кто знает, может она была такой одной-единственной на земле, была одним-единственным на земле «чудом». Люди всегда считали чудеса. До сих пор их было семь. Прибавилось ещё одно чудо - она, та, которая принесла себя в жертву людям, та, которая каждый день сидела у окна и считала капли, которые дарил ей дождь, её лучший и единственный друг. И теперь она, подруга дождя, исчезла, скрылась под тенью воды. А люди даже и не узнали, куда же делось это чудо. «Как будто испарилась» - шептали они, никто даже не смел говорить вслух, потому что вдруг она услышит. Она уже ничего, конечно, не могла услышать, всё-таки она ведь совсем обыкновенная.
А река несла своё быстрое течение, наслаждаясь пребыванием в её водах чуда, охраняя её от всего, что могло бы помешать ей. Река, как скупой богач, берегла каждую частицу её тела, никому не позволяя дотронуться до чуда. Больше никто не кидал на неё взгляды, никто не шептал за спиной. Она так долго этого добивалась, но никак не могла понять, что для этого нужно всего лишь умереть там, где тебя понимают. На руках того, кто никто и никогда не назовёт тебя чудом.